Законы Российской Федерации не регулируют реституцию, если дело касается частных лиц и компаний: в этом мы сильно отличаемся от Евросоюза. В ЕС реституция национализированного имущества, тщательно и безапелляционно прописанная в законодательстве страны, является одним из важнейших условий для ассоциации, а затем и вступления в Евросоюз. Россия отказалась от законов по европейскому образцу в 90-е, во времена, когда многие законы и юридические механизмы создавались по чужим лекалам, а в 2000-е годы даже вопроса подобного не встает. Но есть одна часть реституционного вопроса, в которой мы идем «в ногу» с Европой и всем цивилизованным миром: это реституция церковного имущества. |
В качестве показательного примера можно рассмотреть Костромской музей-заповедник, передавший РПЦ Ипатьевский монастырь в 2005 году. По закону государство (не церковь!) должно было выделить музею под фондохранилище другое здание, и оно было построено: но только в 2014 году. Конечно, здесь сыграл свою роль и кризис 2008 года, и многие другие факторы, но люди видят реальную картину: у музея забрали здание, а место для хранения музейных фондов (десятки тысяч экспонатов, в том числе уникальные) предоставлено только через девять лет. Несмотря на многочисленные заявления о существенном количестве православных в России (по разным источникам, относящимся к РПЦ – около 80% населения Российской Федерации) антиклерикальные настроения в нашей стране довольно существенные. Любое действие РПЦ рождает противодействие, и в резонансных случаях это противодействие бывает очень существенным. При этом конфликты во время правления Алексия II – а практически все конфликты вокруг реституции церковного имущества сводятся к схеме «РПЦ - общественность» - решались в рамках правового поля. |
В случае с Исаакиевским собором опросы общественного мнения показали, что большая часть петербуржцев против передачи собора церкви. Руководство города – в том числе вице-губернатор Говорунов и губернатор Полтавченко – занимали вполне определенную, довольно жесткую позицию – отдавать собор церкви «преждевременно». Не «неприемлемо», не «нецелесообразно», а «преждевременно» - то есть городские власти, фактически распоряжающиеся зданием, считали, что диалог необходимо продолжить, но… Но в этой ситуации Варсонофий предпочел написать ряд писем руководству страны, что перевело ситуацию из разряда «обсуждение» в разряд «конфликт», и в итоге судьба Исаакия решалась на самом высоком уровне, а позиция губернатора в конце 2016 года изменилась кардинально: было принято решение о передаче собора РПЦ. И хотя самой передачи на момент написания статьи не произошло, это – всего лишь вопрос времени, а попытки отстоять собор стали еще одним, дополнительным признаком оппозиции, то есть что-то изменить – особенно после слов В.В. Путина в прямой линии – уже невозможно. |
Различных примеров – как положительных, так и отрицательных - множество. Сложно отрицать, что реституция церковного имущества – это логичный и закономерный процесс. Однако вариант «вернуть всё прямо сейчас» наталкивается сразу на несколько очень жестких возражений. Если церковь не умеет работать с какими-то объектами, не может пока сохранить их, реставрировать, поддерживать – то имеет смысл выработать новые механизмы. Церковь не всегда видит, как в некоторых случаях существенная часть общества категорически против передачи тех или иных зданий. Юридическая практика стран с давней демократией в таких случаях, как правило, предполагает создание общественных советов, проведение общественных слушаний – для того, чтобы каждая сторона могла объяснить свою позицию, и через эти инструменты «стравить пар», найти компромиссы, понять все точки зрения. |